Последний путь

Погибший шахтёр с «Листвяжной», о котором после катастрофы говорит вся Россия: 48-летний Геннадий Белошкурский отдал свой единственный шанс на жизнь – свой аппарат для дыхания в смертельном после взрыва воздухе шахты – молодому товарищу…

Горный мастер Белошкурский – из советского поколения, любившего фильм «Бумбараш».

И вспомнил он или нет в последние минуты жизни самый сильный киномомент, когда старшие товарищи, попав в окруженье, в неравный бой, решают спасти молодого – Бумбараша, и отправляют в штаб с важным-де пакетом, внутри которого окажется лишь записка:

– Живи, Бумбарашка!

…Но 25.11.2021-го, после того как в 8.21 утра взорвалась шахта «Листвяжная» (во взрыве и после от газа погиб 51 человек), горный мастер Белошкурский совершил там, внизу под землёй, подвиг. Ещё сильнее, чем в кино. Снял с себя только что надетый са­мо­спа­са­тель (шахтёрский аппарат, чтобы дышать в ставшей «марсианской» атмосфере), отдал его задыхавшемуся Петрову, помог включить.

– Держись, Сашка!

А концентрация окиси углерода (угарного газа) даже рядом с эпицентром стала бешеной, и такой, впервые встреченной, как позже расскажут гор­но­спа­са­те­ли.

И настолько всепроникающей, что люди валились – отравление шло даже через одежду, кожу, глаза.

И дыхательный аппарат, с запасом кислорода, был везде в первую очередь нужен.

И такой аппарат, самоспасатель, был у шахтёра у каждого. Но у самого молодого здесь Сани свой, говорят, не сработал.

…А герою – горному мастеру Геннадию Белошкурскому – было 48. У него семья, двое уже выросших детей, дочь недавно вышла замуж. И Белошкурский – из большого шахтёрского рода. У самого уже 30 лет шахтёрского стажа. За годы он дважды был в завалах на шахтах, и ему помогали выбраться горняки. А катастрофа на «Листвяжной» стала в его жизни третьим и самым страшным ЧП. И он мог, во взрыве уцелев, выйти из «Листвяжной», но… стал бороться за жизни своих парней и погиб.

– Папа – герой, – плачет 20-летняя дочь Ксения. – Нам товарищи его потом рассказали, он пожертвовал жизнью, чтобы спасти других.

…В доме Белошкурских полгода назад начала выть собака. «Наверно, скоро умру», – то спокойно говорил Геннадий, в старые народные приметы не веря, то задумывался. – «Ты что?! У тебя еще столько дел, лет впереди! Тебе еще внуков нянчить!» – тормошила семья.

– А перед этой сменой сказал: «Так с больничного не хочу выходить на работу отчего-то…» – вспоминает Ксения. – Папа с температурой, кашлем месяц пробыл на больничном. Первая смена его, после болезни, и началась 24-го. И ушёл он – на сдвоенную смену, на 16 часов…

И, уйдя 24-го, папа должен был вернуться домой 25-го, но попал во взрыв.

И до двух часов дня я ничего не знала. Потом пришло сообщение про взрыв на одной из кузбасских шахт. Потом – именно на «Листвяжной». Я звоню с работы – маме: «Папа пришёл?» – «Нет», – мама плачет.

Мы с мамой поехали на шахту. Нам и родственникам других шахтёров говорили: в течение трёх суток ситуация не улучшится, может только ухудшиться. А 26-го, странно, ситуация улучшается. И выходит из шахты, на вторые сутки, пропавший гор­но­спа­са­тель, значит, воздух в шахте есть.

И надежда, что папа жив, стала у меня ещё сильнее.

Обычно, когда человек умирает, в это не верится, я это понимаю. И душа – будто опустошается. Но у меня такого не было. Я жила и чувствовала, что папа живой… Ещё мне тогда приснился сон. Я в шахте никогда не была. Но увидела: стою у выхода какого-то запасного. И папа, идёт навстречу. «Я живой, я живой», – говорит.

– Во сне он дошёл, тебя за руку взял?

– Да, – продолжает Ксения.– И этот сон всем нам надежду давал, что жив. И брат, по моему пересказу и описанию, что же я увидела вокруг себя во сне, узнал «Листвяжную». Он работал там, рядом с папой, на другом участке…

…И тогда же, когда вокруг все разом заговорили, что пропавшие в шахте горняки – задохнулись, погибли… Но семья Белошкурского, как и другие семьи невышедших горняков, продолжала ждать и верить…

И тогда же дочь Белошкурского, как только забрали с шахты папин сотовый, написала в нём, в чате – выжившим с его участка: «Расскажите, пожалуйста, про папу». И горняки ей ответили:

– Папа твой – герой.

– Он мог выжить. Но остался поднимать тех, кто не встал, остался с ними…

– То есть папа был после взрыва сразу в сознании, приводил товарищей в чувство, – поясняет Ксения. – А собрались выходить, одного не хватало, Петрова. Тот не мог включиться в свой самоспасатель или он у него не работал. Папа отдал ему свой. Сам дышал без самоспасателя сколько-то. И, думаю, он пробовал включить себе проблемный самоспасатель парня.

…27-го Белошкурским позвонили, пригласили на опознание тела погибшего.

– Нам в час ночи сказали, что вытащили папу. Мой брат поехал, узнал папу, но не поверил глазам и попросил показать старый шрам. Минут через десять ему посмотреть шрам разрешили. Есть… Но когда брат попросил: «Покажите, пожалуйста, время смерти…», ему сказали: «Гос­тай­на». Но почему?! И папа был, знаете, такой, словно недавно «уснул». И мне кажется, его доставали ещё живого.

И вопрос «Погиб почти сразу или ещё жил?» продолжает мучить семью Белошкурских и после похорон.

– Папа и товарищи вместе шли, ползли… Им оставалось, как нам сказали, всего 40 метров до свежей струи… – вытирает слёзы Ксения.

…Молодой горняк Саша должен был выжить с аппаратом, с самоспасателем, от Белошкурского. Но смертельный воздух оказался сильнее защиты. И парня с горным мастером похоронили в один день.

– А почему папа принял решение остаться, зная, что задержка после взрыва – смерть, и он бросился спасать товарищей, и отдал свой самоспасатель? Ему, я знаю, если бы не сделал бы этого, было бы стыдно потом людям в глаза смотреть, – с гордостью и с болью говорит дочь.

…Скоро Новый год. Его Белошкурские ещё недавно мечтали провести все вместе. Ещё Геннадий Белошкурский планировал, что выйдет со смены 25-го и закажет в интернете две гирлянды-шторки на окна, для дома и для дочки. Она именно о такой мечтала с детства, но тогда денег у шахтёров совсем не было и она дорого стоила.

– Гирлянды я обязательно куплю, как хотел папа, – говорит Ксения.

И «папины» огоньки будут светить в ночи – всегда, всегда…

Слово – очевидцу

«Кузбасс» расспросил шахтёра Тухтаева, работавшего с горным мастером Белошкурским, о взрыве и после.

– Пришла взрывная волна, сразу следом пыль, гарь, газ, ничего не видно. Меня не снесло, я сидел за подстанцией и из-за этого я сильно волны не почувствовал. А кто стоял, тех откинуло. Один потом рассказал, его на 360 градусов крутануло. И ещё взрывной волной стены, а они из шлакоблоков, снесло… И нас там было 12, семеро после взрыва вышли, пятеро (вместе с Белошкурским) нет, – говорит 28-летний Наим. – А как выходили… Ничего не видно. Я только слышал его голос (Белошкурского. – Авт.): «Вставай, вставай, включайся…», ещё, ещё… И один проходчик после говорил: Геннадий отдал свой самоспасатель молодому.

– Я сам.

– Нет (про погибшую пятёрку. – Авт.). Но из нас, из семерых, вышедших, он кого-то поднимал, исключая меня. Мы меж собой ещё не говорили.

– Не знаю. Я тоже терял сознание, падал, но шёл. Конечно, шатало, в глазах двоилось, и так ничего не видно, но я всё равно как-то вышел. Почему они остались, может, они сильнее газом надышались… И мы шли все вместе. И помню, метров 30 прошли и всё, я упал, сознание потерял. А встал, уже не соображал. Слышал только, он сзади людей поднимал.

– Белошкурский отдал свой самоспасатель погибающему товарищу. В Великую Отечественную такое не раз бывало, когда солдат пожилой, поживший, отдавал свой шанс на жизнь молодому. Гена сделал то же самое?

– Да.

– Мы, на свежую струю воздуха когда вышли, я лёг, ноги «забились» (отнялись. – Авт.), не мог продышаться. И дальше, на свежей струе, товарищи мне идти помогали.

– Я слышал, по голосу, он был в вполне нормальном состоянии, то есть он мог сам выйти и выжить. Но он остался, поднимал остальных. И он герой в том, что свой самоспасатель Сане отдал…

Тем временем

Молва о подвиге погибшего шахтёра Геннадия Белошкурского начала расходиться после катастрофы на «Листвяжной» сразу.

И во всех пересказах сохраняются горе, ужас и нерв катастрофы и передаётся ГЛАВНОЕ. Это потрясение, уважение, общая гордость за Человека, особенно в нашем исторически рабочем регионе – за рабочего Человека (со сменой курса страны, в новом веке «задвинутая» в разряд «узкопрофильных», «несовременных»). И так живёт, растёт память и гордость – за Белошкурского, совершившего простой человеческий подвиг.

– Он не оставил товарищей в беде.

– Сделал всё, чтобы попытаться спасти всех.

– Отдал свой дыхательный аппарат более слабому, отдал ему свой единственный шанс выжить… – слышу я от разных людей уже вторую неделю. – Далеко не каждому под силу такое решение…

…И на волне народной молвы о подвиге Белошкурского уже зарождается новая… Это волна народной инициативы. В сети раздались первые голоса: «Назовем улицу именем героя-шахтёра Геннадия Белошкурского!» Мы в редакции – за. А как это сделать? Как проконсультировали нас историки, нужно написать обращение (и пусть эта статья «Последний путь» таким обращением станет), собрать как можно больше подписей. Дальше – передать в горсовет, в Прокопьевск, ведь хорошо бы назвать улицу прокопчанина Белошкурского в этом родном ему городе.

Друзья, читатели! Давайте соберём подписи… И улица Геннадия Белошкурского, которая, верю, появится, станет особенной памятью о мужестве всех погибших и выживших на «Листвяжной» и о подвиге горного мастера. Пишите письма, если вы тоже – за, на адрес – 650991, Кемеровская область, г. Кемерово, пр. Октябрьский, 28. Областная газета «Кузбасс» (акция «Улица героя-шахтёра»). Или на наш электронный адрес [email protected] .